Восприятие новых культурных импульсов в Чехии стало возможным в послегуситскую эпоху потому, что ранее гуситы, в
развитии национальной идеологии опередившие Европу, не ставили
вопроса о создании национальной культуры. Поэтому в сознании
чехов не выработался отрицательный стереотип чужой культуры.
Появляются переводы с древнегреческого и античной латыни.
По-чешски начинают звучать Цицерон, Теренций и Плавт. Печатаются сборники переводов латинских изречений. Однако обраще-
ние к античности не было прямым: как правило, перерабатывались
сборники, изданные немецкими гуманистами.
Высшие достижения Ренессанса становились доступными лишь
узкому кругу образованных лиц. Среди них особняком стоял Гинек
из Подебрад (1452—1492), «недостойный сын короля Иржи», поэт
и гуляка, переводчик Боккаччо и создатель оригинальных эротических стихов. Суровая утраквистская среда отвергла его. Он, перейдя
в католичество, нашел приложение своим силам, как и многие
другие чешские гуманисты второй половины XV в., при дворе
венгерского короля Матяша Корвина.
Среди наиболее образованной части чешского общества в начале
XVI в. возникло течение эразмианства. Переводчик «Похвального
слова глупости» разносторонне образованный рыцарь Ржегорж
Грубый из Елени акцентировал актуальность сочинения Эразма для
чешских межконфессиональных противоречий, подчеркнув в. предисловии, что именно утраквисты наиболее точно воплотили идеал
«той христианской правды, которую этот Эразм защищает и которую верные чехи сами исповедуют». Р. Грубый переводил также
Петрарку, Валлу и других гуманистов.
Оломоуцкий епископ Станислав Турзо состоял в переписке с
Ульрихом фон Гуттеном и Эразмом, оказывал им материальную
поддержку. Другой крупный государственный деятель — католик
Ян Шлехта — приглашал Эразма в Чехию, пытался вовлечь его в
чешские межконфессиональные распри. Эразм же предостерегал
своего чешского друга от применения насилия в религиозных
распрях, указывал на позитивные аспекты в доктрине и практике
чешских «еретиков».
С конца XV в. в чешской словесности наметились две тенденции
развития. С одной стороны, в среде католиков сформировалось
гуманистическое направление в литературе, опиравшееся на итальянскую культуру и пользовавшееся латынью как универсальным
языком просвещенного общества. Для второй тенденции было
характерно программное выражение любви к родному языку. Воспринимая некоторые культурные импульсы извне, эта тенденция
тем не менее основывалась на местной традиции, средневековой по
своей сути. Ставший для Чехии традиционным тип патриотизма
оперировал не личностным, а коллективным этническим сознанием. Однако появляющаяся национальная гордость индивидуума, с
чувством собственного достоинства заявляющего: «я — чех», позволяет говорить о проникновении индивидуального начала в тради-
ционное коллективное сознание. Поскольку в XVI в. именно этот
так называемый национальный гуманизм стал определяющим, развитие чешской культуры приобрело черты провинциального свое-
образия, программной традиционности и национальной замкнутости. Поэтому гуманистические ренессансные импульсы оказались
лишь элементами, а не основой чешской культуры XVI в.