Высшая знать брала за образец стиль жизни и поведение итальянского и немецкого дворянства. У части магнатов, связанных
родством с Испанией, были сильны испанские культурные влияния.
Им была присуща особая манера поведения, преданность католицизму в сочетании с патриотизмом. Именно в этой среде продол-
жали активно пестовать культ национальных святых, именно в ней
сложился стиль парадных портретов. С другой стороны, часть
дворянства, вступившая в Общину чешских братьев, предпочитала
скромную замкнутую деревенскую жизнь, сосредоточенную на хозяйстве и нравственных ценностях. Королевский двор не всегда был
центром культурной жизни Чехии, поскольку большинство чешских
королей после Иржи из Подебрад и до Рудольфа II не имели в Праге
своей постоянной резиденции. Отсутствие культурно-политического центра, формировавшего вкусы общества и обеспечивавшего
заказами деятелей науки, искусства и литературы, лишило Чехию
до конца XVI в. воздействия культуры ренессансного придворного
типа. Полюсами культуры оставались дворянство и города, ее
тянули в разные стороны многочисленные конфессии, но в тесном
общении представителей этих разных групп создавалась некая
общая культура Чешского королевства.
Мотивами патриотизма, политической борьбы, интонациями
плача над гибелью и разорением родной страны пронизана чешская
латинская поэзия всего XVI в. Самым значительным поэтом Чехии
XVI в. был Богуслав Гасиштейнский из Лобковиц (1460—1510),
писавший стихи, прозу, письма только на латыни. Будучи по складу
ума рационалистом со склонностью к ироническому скептицизму,
Лобковиц критиковал нравы как папской курии, так и чешского
общества. В «Сатире к святому Вацлаву» и в ряде писем Лобковиц
программно заявлял о своем патриотизме. Сожалея, что уже «не
найдешь любви к родине», что вожди уж не пекутся об общественном благе, поэт считал, что науки заслуживают похвалы, лишь если
они служат общей пользе, а смерть за родину, за «восстановление
ее былой славы» прекрасна, это большая заслуга, чем состариться
среди ученых и литературных трудов. Такая позиция крупнейшего
представителя латинской ренессансной культуры в Чехии, близкая
к итальянскому гражданскому гуманизму, характерна для чешского
гуманизма в целом. Стрелы ренессансного амура поразили поэтические сердца лишь нескольких чешских поэтов, отдававших дань
модной тематике. Другое дело — борьба сословий, прения в сейме,
конфронтация с королем, наводнение, ностальгия по славному
историческому прошлому. Здесь поэтам можно было выказать не
только мастерство, но и заявить о своем месте в общественно-политической жизни и стать таким образом полезными обществу.
Эта же позиция характерна и для авторов, писавших на чешском
языке. Традицию создания ученых трудов на родном языке заложил
юрист Викторин Корнель из Вшегрд (1460—1520), автор труда,
обобщавшего правовые нормы Чешского королевства. В этом сочинении Викторин Корнель защищал традиционное чешское зако-
нодательство и судопроизводство от влияния римского права.
Патриотизм Викторина Корнеля, не лишенный критических нот,
был ориентирован традиционно. Он писал: «Чешская земля от
основания своего вплоть до наших времен как положением своим
превосходит окольные страны, так и мужеством людей, из нее
происходящих, далеко и во многом превосходила бы, когда бы
мужественность эту использовали против врагов своих, а не против
друг друга, и справедливостью права, когда бы придерживались его
в полной неукоснительности». Особенно обстоятельно Викторин
Корнель доказывал величие родного языка: «Не существует никаких
таких греческих или латинских книг (если только я не ошибаюсь,
будучи охвачен любовью к своему языку), которые не могли бы
быть переложены по-чешски». Однако какова же цель этих лингво-патриотических устремлений? Она состоит в том, «чтобы не
только греки и латиняне, но также и чехи и словаки могли читать
греческих учителей (Отцов Церкви — Г.М.) для воспитания и укрепления веры христианской». Националъно-языковое просвети-
тельство оказывается христиански ориентированным. Знания не
являются самоценными, они лишь средство для восхождения души.