Но каковы бы ни были их отношения, мессэр Пьеро распознал талант своего сына и, когда мальчику было около пятнадцати лет, разрешил ему стать учеником в мастерской художника. От этого периода жизни Леонардо не осталось никаких сведений, однако вскоре после его смерти появилось несколько коротких биографий, написанных его современниками или почти современниками. Из них можно узнать о его особом
обаянии. Наиболее серьезная и детализированная работа принадлежит Джордже Вазари, художнику, который в то же время оказался первым историком искусства Возрождения. Вазари не мог лично знать Леонардо:
первое печатное издание его «Жизнеописаний наиболее знаменитых живописцев, скульпторов и архитекторов» появилось в 1550 году, тридцать один год спустя после смерти Леонардо, когда великий художник стал уже легендой. Однако Вазари был неутомимым исследователем. Он разыскал множество учеников мастера и его знакомых. Всеми силами он стремился подойти к правде как можно ближе. Он описал молодого Леонардо так, будто тот был не обыкновенным рядовым подмастерьем в студии художника.
«Люди видели это (Божий дар) в Леонардо да Винчи, — пишет Вазари. — Его красоту невозможно было преувеличить, каждое его движение было грациозно само по себе, а его способности были столь невероятны, что он мог с легкостью преодолевать любые трудности». Его сила была такова, добавляет Вазари, что «правой рукой он мог согнуть дверную колотушку или подкову, как будто они были из свинца». Что же касается темперамента, то биограф приписывает Леонардо «мужество и высоту духа поистине королевские». И хотя не известно ни одного его портрета в молодости, судя по описаниям, он был, как все тосканцы,
высок, хорошо сложен, темноволос. Вазари замечает, что Леонардо «мог петь и божественно импровизировал» на лире — сочетание занятий музыкой и изобразительным искусством вообще было очень распространено в эпоху Возрождения. «Умение Леонардо вести беседу привлекало к нему все сердца, и хотя собственностью он не обладал никакой и работал немного, все же он держал слуг, а также лошадей, к которым всегда был неравнодушен. Воистину он любил всех животных... Часто, проходя мимо рынка, на котором
продавали птиц, он возвращал пленницам утраченную свободу, выпуская их всех из корзин, а торговцу платил запрашиваемую цену». В письме одного его флорентийского знакомого высказано предположение, что
именно эта любовь и привела Леонардо к вегетарианству. Он был весьма неравнодушен и к красивой одежде, ко всякого рода розыгрышам и затеям. Согласно Вазари, «он часто высушивал бычьи кишки, так что они становились совсем маленькими и могли уместиться на ладони. В то же время в одной из комнат он держал кузнечные мехи, с помощью которых мог надуть кишку до такого размера, что она заполняла собой всю комнату (которая была довольно большой), заставляя присутствующих разбегаться по углам».
Описание Вазари представляет нам общительного молодого человека, певца, лютниста, искусного собеседника. Однако при этом биограф не мог знать, что происходило в голове изображаемого им человека. «Если ты одинок, то полностью принадлежишь самому себе, — писал Леонардо позже. — Если рядом с тобой находится хотя бы один человек, то ты принадлежишь себе только наполовину или даже меньше, в пропорции
к бездумности его поведения; а уж если рядом с тобой больше одного человека, то ты погружаешься в плачевное состояние все глубже и глубже». В этой мысли нет ничего мизантропического: разговоры губили
многих гениальных людей — Оскара Уайльда, к примеру. Немало гениев растрачивали в разговорах свое дарование. Образ, который Леонардо являл собой миру, был всего лишь приятной маской; в сердце своем он был более чем одиноким человеком. В своем повествовании Вазари уделяет мало внимания описанию уклада мастерских флорентийских художников.